ТРИ ПОКОЛЕНИЯ
Так время докатилось до весны. Летом ко мне собиралась приехать Алена с внуком. Как я ждала этой встречи! Полгода без внука – и любое удовольствие – наполовину. Прохожу мимо детских площадок и думаю: ему бы здесь понравилось. Собираю янтарь – ему было бы это интересно. Смотрю на пляже на играющих малышей – как бы мы тут с ним порезвились!
Простите, доченьки, когда у вас появятся внуки, вы меня поймете.
Иногда приходит мысль о том, что неплохо было бы завести друга, но тут же отходит на второй план: я подумаю об этом потом, после приезда и отъезда внука. Он – мой единственный и самый любимый мужчина на земле.
Конечно, к приезду нужно подготовиться. И, прежде всего, материально. Дай Бог, если они сумеют собрать денег на дорогу. А питание, игрушки, развлечения? Похоже, нужно выходить на работу. А с работой-то в городе – никак. Не успела подумать – вижу объявление: срочно нужен почтальон. Хм, а почему бы нет? Ходить я люблю, а вот прогуливаться без дела не умею. Не совместить ли приятное с полезным? И денежка, какая-никакая, и спортивная ходьба. И возможность изучить город и его обитателей, а то живу здесь почти год и никого не знаю. Мне практически не бывает ни скучно, ни одиноко, но иногда я все же чувствую потребность в коллективе, точнее – в коллективе единомышленников. Вспоминаю, какие мощные ощущения приносили коллективные медитации. Да, время одиноких духовных странников прошло, есть обряды, которые приносят гораздо больше пользы, когда проводятся в группе. Как тогда, когда Урал горел, когда огонь подступал к моей деревне, и я попросила на занятиях в клубе провести медитацию дождя. Все загорелись помочь Земле, визуализация была такой яркой, что я не удивилась, выйдя с занятий, накрапывающему вопреки всем прогнозам дождику.
Да, за пару месяцев я многое узнала о городе и его обитателях. И первыми моими знакомыми, естественно, стали сотрудники почты. Небольшой коллектив – человек десять женщин и один мужчина. Почти все пенсионного или предпенсионного возраста, то есть мои ровесники. Все очень милые и в глубине души доброжелательные люди, но совершенно издерганные безденежьем и перегрузкой из-за нехватки сотрудников.
Молодая пенсионерка, проработавшая почтальоном тридцать лет и продолжающая свое подвижничество, получает в купе сумму меньшую, чем моя пенсия. Милая, добрая, остроумная, иногда матерится, но ласково и беззлобно. Единственный мужчина – бывший врач, добродушный медлительный толстячок, матерится редко, иногда от обиды, иногда в шутку. Крепкая деревенская жительница с коровой и прочим хозяйством вообще говорит мало, от нее веет теплом и спокойствием, но когда ее задевают, кричит и матерится. Остальные почтальоны матерятся постоянно и не всегда беззлобно, хотя поводов для недовольства – хоть отбавляй. Офисные работники тоже матерятся, кроме одной – немолодой русской красавицы, как бы случайно заглянувшей в этот дурдом с полотен Кустодиева. Высокая, белая, полная со стыдливым румянцем – она, конечно, тоже может поворчать, и выругаться, но глаза добрые-добрые…
Почему я так акцентирую внимание на особенностях речи? Да потому, что мат здесь является не просто способом выражения эмоций, а основным орудием управления сложным механизмом, не видимым посторонним взглядом. Клиентам, как и мне раньше, кажется, что сидят себе женщины за компьютерами и в ус не дуют. Так бы оно и было, если бы больше платили и нашлись желающие пополнить штат. Тогда руководство могло бы заниматься исключительно подкручиванием внутреннего механизма, а операторы бы обслуживали клиентов. Но не тут–то было! Из-за нехватки людей все функции смешались, и каждому приходится пахать за того парня. И почтальоны разгружают машины с почтой, сами ее сортируют, выписывают извещения, а иногда и накладные, и выходят на участок в лучшем случае в одиннадцать с тяжеленными сумками.
Маршрут каждого составляет примерно пятнадцать километров, а это уже три часа чистого времени. Но ведь он идет, не просто прогуливаясь, у него масса дел помимо раскладки корреспонденции в почтовые ящики. Нужно занести заказные письма и раздать пенсии и пособия. У меня иногда количество заказных писем доходило до 40, а песий в тот же день – до 50. То есть 90 человек должны услышать твой звонок или стук в дверь (а старики частенько плохо слышат), дойти до нее, потом найти очки и паспорт, заполнить бумажки, пересчитать деньги. И поговорить – это обязательная программа, потому что некоторые месяцами не видят людей в силу слабости здоровья. Итого, минут по десять на каждого, то есть 900 минут или 15 часов. Плюс три часа на дорогу, плюс корреспонденцию по ящикам разбросать… Итого, около 20 часов, чтобы все сделать четко и правильно.
А потом составлять на почте отчеты, сводить дебет-кредит. Конечно, по 20 часов никто не работает, да это и невозможно. Поэтому бегают почтальоны чаще всего бегом, все время нервничают, и потому нередко делают ошибки, за которые приходится платить из собственного кармана. И все это – шесть дней в неделю. Вот и стоит в закрытом от клиентов почтальонском офисе мать-перемать, так люди сбрасывают напряжение.
На третий день моего пребывания в их коллективе женщины не выдержали:
– Ты что, совсем не материшься? А то нам неудобно…
– Нет, почему же, если мне кирпич на голову упадет, я такое выдам…
– А если не упадет? Ты как расслабляешься? У тебя, поди, любовник есть? Или водочки рюмочку по вечерам?
– Любовника нет, водку почти не пью…
– Так ты с ума сойдешь. Как-то расслабляться надо!
– Ну, я музыку слушаю расслабляющую и медитирую.
Недоуменное молчание прервала самая бойкая, и ласковым, почти восхищенным голосом прокомментировала:
– Ой, а ты – такая же ебанутая, как моя дочь!
Так я узнала, что в городке есть мои единомышленники. И совсем не обиделась на оценку: да знаю я, как относится большинство людей к тем, кто в чем-то на них не похож. Но в главном, с их точки зрения, деле мы близки – я так же быстро бегаю, таскаю тяжелые сумки, делаю ошибки. И меня принимают сразу и безоговорочно. Интересно, как бы они отреагировали, если бы я сказала им, что собираю материал для книги? Думаю, послали бы очень далеко. https://ridero.ru/books/goluboi_yantar/