Наши шлемы попроще, и голос инструктора, вырвавшийся из рупора, разнесся по всему стадиону: «Второй номер, не маши руками, земля близко, ноги вместе, согни колени!». Парашютисты приземляются один за другим, все касаются земли ногами и перекатываются, как их учили. И нам кажется, что все прошло хорошо, и мы расслабляемся, довольные за тех, кто уже укладывает парашюты.
Вторая десятка сидит, уже экипированная, ожидая возвращения самолета. Мы ничего не успеваем понять. Какая-то суета, потом «Нива» направляется в сторону леса. Мы смотрим, куда она едет, и через несколько минут понимаем – туда, где приземлился второй номер. Вторая десятка идет на взлет, еще не зная о случившемся, и им легко и радостно. Первая десятка возвращается почти в полном составе, последним подходит мужчина, который приземлился рядом со вторым номером. Мы бросаемся к нему:
– Что там?!
– Открытый перелом голени. Кость торчит, кровища хлещет. Там врач и инструктор. Сейчас отправят в город. Просили спросить, у кого с собой права и он не за рулем, чтобы отогнать в город его машину после прыжков.
Мы молчим, подавленные услышанным. Игра становится опасной. Это вообще уже не игра. Обстановка на аэродроме накаляется. Никто не смеется, все напряженно всматриваются в небо, откуда должна начать сыпаться вторая десятка.
– Малыш, что будем делать?
– Прыгать, что же еще. Мы ведь и до этого знали, что бывают травмы.
– Я думала, что это бывает крайне редко.
– Сегодня уже было. Вряд ли бывает по две травмы в день. Их бы уже закрыли, или ни одна страховая компания не стала бы их страховать.
– Мужика жалко. Мне казалось, что он в отличной форме. И на нем ботинки высокие, жесткие, как положено.
– По краю ботинка, поди, и сломалась. Мать, он растерялся. Он приземлился на прямых растопыренных ногах. Нас же предупреждали.
– На спортсменов насмотрелся, они все так прыгают.
– У них другие парашюты, другая техника.
– Ладно, давай лучше посильнее прибинтуем стопу и голень эластичными бинтами, мы-то в обычных кроссовках.