Мне срочно нужна была помощь. Единственным человеком, чью помощь я могла легко принять, была Багира. Дозвониться до нее было сложно, и мы отправились в общежитие своим ходом. Дома ее не оказалось, и я оставила ей записку: «Семен в отъезде, нужна твоя помощь, приходи, если сможешь, с вещами на недельку».
Уже через пару часов она была у нас с парадно-походным портфелем, вместившим все самое необходимое.Мы сели обедать, и я вкратце обрисовала ей ситуацию. Багира ахнула:
– Так я и знала, что что-то случилось, просто так ты бы мне такую записку не написала.
– Не бери в голову, на баррикады идти не нужно, все уже решено, остались технические детали. Вот тут-то ты мне и понадобишься.
– Что делать-то нужно?
– Ничего особенного, посиди с Малышом, пока я бегаю по городу. Мне нужно в сберкассу, марку купить, потом в суд, потом к машинистке, диплом его отдать печатать, он его все равно уже переписать не успеет, а потом – самое страшное. К свекрови.
– А к свекрови зачем?
– Хочу, пока Семена нет, вещи его перевезти, чтобы он сюда за каждой мелочью не мотался.
– Ясно. Прямо сейчас побежишь?
– Ага. Дел полно. Манка и толокно под окном, молоко – в ванной. Проснется – покормишь. Если очень будет шуметь – оставь одну. Пустышку дашь, игрушки. Чистые ползунки на этажерке.
– Да иди уже, управлюсь как-нибудь.
К Анюте решила забежать до суда, оказалось, что это по дороге. Анюта долго мялась, потом сказала, что у нее сломалась машинка, потом созналась, что печатает пока медленно и вся работа займет дней десять, так как печатать придется по вечерам. В общем, долго и ненадежно. Я извинилась и ушла.
В суде написала заявление, приложила марку и свидетельство о браке и отдала секретарю. Она внимательно просмотрела документы и вздохнула:
– Никто вас не разведет. Ребенок еще маленький, да и оснований веских нет. Ну, пьет. Так все пьют. Этого мало.
– А что же мне делать?
– Завтра у судьи приемный день, давай я тебя запишу. Приходи завтра, к двум. Поговори, объясни, что и как, может, он и возьмется.
Свекровь жила не далеко от суда, но шла я долго, ноги не несли. Ну, что я ей скажу? Что ее сынок – алкоголик и садист? Ни за что не поверит. Хорошая она женщина, но не могу же я из-за нее жить, как на вулкане. Ладно, скажу все, как есть, но помягче и без подробностей. Надо же, а ведь в этой семье меня и Малыша любили все. Все, кроме Семена. Я понимала, что несу в их дом беду, но выхода у меня не было. Встретили меня, как всегда, радушно. Бабушка начала хлопотливо накрывать на стол, а я попросила свекровь выйти со мной в сад.
Мы сидели на маленьких скамеечках за крошечным столиком. Кругом цвели яблони, на клумбе распустились первые нарциссы. Свекровь вдохнула запахи сада и блаженно протянула:
– Хорошо-то как здесь! Ну, рассказывай, что у тебя случилось? Семен уехал?
– Да, сегодня утром.
– А внучка моя где?
– С ней Багира сидит.
– А как у вас с дипломами?
– Вот об этом я и хотела с вами поговорить. Семен уехал, а он еще не разу не был у руководителя диплома. Если я в ближайшие дни не принесу его диплом, Завадский от него откажется, а больше его никто не возьмет. Мне срочно нужна машинка, чтобы перепечатать черновики.
– Так. Машинка, машинка. Ладно, попробую взять на работе. Завтра у меня с утра две лекции. Так. Часов в одиннадцать я ее тебе занесу. Слушай, а зачем его перепечатывать? Отнеси черновики, все равно перепечатывать придется.
– Не могу. Завадский мой почерк знает, я тоже у него пишу. Придется после исправления замечаний снова перепечатывать некоторые листы.
– Это что же получается? Ты ему весь диплом написала?
– Не весь еще. Практическую часть нужно доделать. Да вы не расстраивайтесь. Ясно ведь, что Семен никогда не будет работать по специальности. А мне даже на пользу. Темы у нас очень разные, так что мне даже интересно.
– А чем же он все это время занимался?
– Как всегда. Стихи писал да вино пил.
– Катюша, что же ты его не заставила? Он тебя всегда слушался.
– Мое влияние на него вы сильно переоцениваете. А браться за диплом ему уже поздно, я за него эту тему с 3-го курса веду. Ему бы, дай Бог, к защите по готовому разобраться!
– Надо же, какой бездельник! Приедет, я ему дам. Зачем только ты его отпустила!
– Я его не просто отпустила, я его уговорила.
– Что-то я тебя не понимаю.
– Я на развод подала. Сегодня.
– Час от часу не легче! Диплом на носу, а она развод затеяла. Завтра же пойдешь и заберешь заявление. Потом разберетесь.
– Заявление я не заберу, а связи между учебой и разводом не вижу вообще.
– Упрямая ты. Да что случилось, объясни толком.
– Пьет он в последнее время все больше, а в пьяном виде теряет над собой контроль. Пропивает все до копейки, занимает, у кого попало, я потом выкручиваюсь. А с месяц назад напился так, что поднял на меня руку. Я, естественно, сопротивлялась, дошло до драки. Я была вся в синяках и хотела его выгнать, но он меня умолял, обещал не пить. Месяц держался. А вчера все повторилось, только еще хуже. Боюсь я его, вот и все дела.
– Не может быть, чтобы Семен – тебя! Просто ерунда какая-то. Ты, наверное, преувеличиваешь.
Я молча закатала рукав у платья – вся рука выше локтя была в синяках и кровоподтеках.
– Дальше раздеваться?
– Какой кошмар! Нет, этого, действительно, нельзя прощать! Какой подлец! А что мы скажем отцу, бабушке с дедом?
– Не знаю, придумайте что-нибудь. Я вам завтра перевезу его вещи. Вернется к вам. Скажете, что дома Малыш мешает ему заниматься, у него защита раньше моей. После защиты он сразу уедет в лагеря, потом уеду я, и все как-нибудь образуется.
– Да, это выход на время. Правда, бабушке лучше сказать, а то она что-нибудь заподозрит, и такой шум поднимет, что буде еще хуже.
Я молчала, свекровь прикидывала:
– А, может, вас еще и не разведут!
– Это не имеет значения. Все равно я с ним жить не буду.
– Так, так. А куда же я его дену? По распределению он теперь не поедет, в армию его не возьмут. Будет тут пьянствовать, хулиганить, а у меня дочь растет.
– У меня тоже.
– Мало мне с его отцом хлопот, теперь еще и с ним! Что же мне с ним делать?
– Пошлите его, пока не поздно, в ЛТП.
– Какая ты, Катерина, бесчувственная! Он мне сын все-таки!
– Может, сам пусть решает? Давайте, договоримся, когда я вам вещи завезу.
– Ох, не знаю. У меня и вечерники, и заочники, и дипломники. Пойду с мамой поговорю, посиди немного.
Она тяжело поднялась и пошла в дом, а я закурила. Минут через двадцать меня позвали, свекровь встретила меня в дверях:
– Катюша, я сказала бабушке, что еще ничего не решено, просто ты его хочешь немного повоспитывать.
– Мне все равно.
– Я с ней договорилась, она всегда дома. Ты когда приедешь?
– Дня через три. Нужно сначала диплом напечатать.
– Ой, чуть не забыла. Машинку завтра принесу.
– Хорошо.
На крыльцо вышла бабушка с непроницаемым лицом. Вид у нее был такой, будто я оскорбила ее лично.
– Ты знаешь, Екатерина, дочка не разрешила мне вмешиваться, но я все равно скажу: ты поступаешь дурно. У мальчика – тяжелая пора, ему нужно заканчивать университет, а ты ему не даешь, мешаешь, заставляешь волноваться.
– Не беспокойтесь, я сделаю все, чтобы он получил долгожданные корочки. Кстати, я тоже заканчиваю университет. Вы не забыли?
Обида душила меня. Я учусь за него уже четыре года. А уж кто кого заставляет волноваться, вопрос отдельный. Впрочем, не стоит так разговаривать с добрейшей старушкой, она все равно ничего не поймет, только обидится. Она стояла с видом королевы, вершащей суд над подданными, и мне стало ее по-настоящему жаль:
– Извините, я очень устала, и не совсем понимаю ваших переживаний по поводу его учебы. Все у него будет нормально, не волнуйтесь. До свидания, мне нужно бежать.
Когда я, наконец, оказалась дома, был уже вечер, дочка спала, а Багира хлопотала на кухне. Мы обменялись впечатлениями дня, на что ушло несколько часов, и легли спать. Давно я не спала таким крепким, спокойным сном!
Утром, как и договаривались, свекровь принесла пишущую машинку, и, вопреки договоренности, устроила мне душещипательную беседу на тему: а не подумаю ли я хорошенько? У меня стало закрадываться смутное сомнение, а так ли уж любили меня в этой семье? Да, своя кровь ближе. Интересно, стала ли бы она уговаривать свою дочь в подобной ситуации? Вряд ли. И все же они были добры ко мне и Малышу, и за эту доброту я помогу Семену защититься. Долг платежом красен. И все. И не уговаривайте меня.
Днем состоялась моя аудиенция у судьи. Был он едва старше меня, самоуверен и ко всему равнодушен. Он задал несколько формальных вопросов и начал выпендриваться:
– Вот вы тут пишете, что муж ваш пьет, вы часто ссоритесь. А до женитьбы он что, не пил?
– Пил, но не так.
– Вот, видите, значит, вы тоже виноваты, не смогли взять его в руки.
– Значит, не смогла.
– И все-таки, почему вы хотите развестись?
– Там все написано.
– Это все?
– Все.
– А зачем же тогда вам развод? Ну, можете просто не жить с ним, а вы хотите формального расторжения отношений. Почему это для вас важно?
– Вы хотите спросить, нет ли у меня другого кандидата?
– Ну, допустим.
– Нет, другого нет.
– Тогда зачем же вам официальный развод?
– Странный вопрос. В ЗАГСЕ ведь не спрашивают, зачем вам официальный брак? И не советуют жить неофициально. Я вас не понимаю.
– Я вас тоже.
– Ну, хорошо, попробую обрисовать формальное положение вещей. В конце июня мы заканчиваем университет. Муж уезжает в военные лагеря, я уезжаю по распределению в Хабаровск. Предполагаю, что потом оформить развод нам будет еще труднее.
– Так. В Хабаровск, значит. Уеду на край света. За романтикой?
– Нет, за длинным рублем.
– Девушка, я с вами серьезно разговариваю. Почему вы едете в Хабаровск? У вас маленький ребенок, и вы имеете право никуда не ехать.
– Зато не имею ни желания, ни возможности. Там мне предлагают работу, ясли и крышу над головой. А тут у меня ничего нет, даже прописки, и никто ничего мне не предлагает. Вот такой поворот судьбы.
– А почему бы вам ни поехать домой, к родителям?
– А, может, я из деревни?
– Ну, и что?
– А вы знаете, какая у меня специальность? – я назвала. – Если вы найдете на карте хотя бы одну деревню, где нужен специалист моего профиля, я – с радостью!
Он немного сконфузился, его знаний о жизни явно не хватало, чтобы давать дальнейшие советы:
– Да, ну, ладно. Как же вы жить-то будете, одна, с ребенком?
– Это мое дело.
– А вы знаете, что суд вас не разведет?
– Разведет. Кстати, а разве суд – это не вы? Как-то вы отстранено о себе говорите…
– У вас нет достаточных оснований.
– А я считаю, что есть.
– Суд может посмотреть на это иначе.
– Никакой суд не может заставить жить вместе людей, которые этого не хотят.
– А ваш муж даст согласие на развод?
– Даст, – заверила я, будто с ним все давно было решено.
– Ну, тогда у вас есть шанс. Если бы вы были более откровенны, возможно, я бы смог вам помочь.
– Извините, мне не хочется говорить с вами откровенно. Если вы хотите мне помочь, то это и так в ваших силах. Назначьте нам слушание дела пораньше, вы же знаете наши обстоятельства, мне бы не хотелось ждать, пока муж вернется из лагерей, а квартиру мы должны освободить в конце июня.
– Ну, хорошо. А начало июня вас устроит?
– Да, вполне, спасибо.
Я встала, но он, оказывается, еще не закончил:
– Подождите, я должен вас еще раз предупредить: суд может вас не развести. Вы еще так мало знаете жизнь…
В его устах это звучало комически, и я с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться. Он продолжил с важным видом:
– Вот мой телефон, если передумаете – позвоните.
– Спасибо, не надо. Я не передумаю. Сюда, не подумавши, не ходят.
– Ходят, еще как ходят. Попугать, проучить.
– Это – не мой случай. До свидания.