НА БЕРЕГУ
Август чередовал солнечные и дождливые дни, мешая делать наружное утепление и отделку, но вот погода установилась, и в те часы, когда технология строительных работ требовала просушки очередной стены после грунтовки или штукатурки, я бегу к морю, смываю усталость холодной балтийской водой и валяюсь на песочке, впитывая всем телом солнечное блаженство.
Я ловлю себя на странной мысли: «Наконец-то я в отпуске!». И тут же спохватываюсь: «Ой, а ведь этот кайф – не отпуск! Это – навсегда! Не может быть!». И не могу сдержать счастливой улыбки.Пытаюсь вспомнить, когда была в отпуске последний раз. На ум приходит фраза из юморески в исполнении Елены Степаненко: «В последний раз – никогда». Смешно. Обрываю собственное глупое хихиканье. Не правда. Была я в отпуске. Так, считаю… всего пятнадцать лет назад. В Турции. С младшей дочерью. Она уже учила турецкий, и мы решили посмотреть, что за страна такая, с которой ей, возможно, придется иметь дело. Ничего себе местечко оказалось. Вокруг дочери тут же начала собираться молодежь, а я наслаждалась морем и одиночеством. А по вечерам мамашки приводили ко мне своих малышей, отравляясь на гулянку.
Но запомнилось не это. Там я пережила первый мистический опыт, неожиданно ощутив себя частицей мироздания, такой же, как капля воды или песчинка на морском берегу, или роза, цветущая под палящим солнцем неестественно синего безоблачного неба. Как мало, оказывается, нужно человеку, чтобы почувствовать себя частью единого, не умом, нет, ум мой тогда работал больше в направлении выживаемости в рамках одной семьи, а всем существом, – всего-то выключиться из суеты, остановиться, расслабиться. Я тогда еще ничего не знала о медитативном состоянии, духовных практиках и прочих «заморочках», но иногда вдруг впадала в подобное состояние, и счастье, теплое и беспричинное, окутывало меня ласковой волной.
И вот я снова, спустя пятнадцать лет, лежу на песчаном берегу холодного, но ласкового моря, смотрю на крошечный кораблик на горизонте, и вижу, как светится море там, вдали. Это свечение примерно такой же ширины, какую я видела над лесом за деревней, над церковью на берегу уральской речушки, над всем живым и не живым в нашем прекрасном мире. Истома охватывает мое тело, проникает в мой мозг и блокирует его полностью. Я смотрю на море и посылаю ему свою любовь. И ему, и детям, плещущимся на мелководье, и такой щедрой земле… Я благодарю Вселенную за выпавшее на мою долю счастье жить, счастье быть и счастье чувствовать.
Домашние ремонтно-строительные хлопоты к концу сентября закончились, точнее, закончились деньги, на них отведенные. Конечно, процесс совершенствования жилища может быть бесконечным, но можно просто сказать себе: все отлично, жизнь прекрасна, и не стоит ее тратить на бесконечные улучшения. Я брожу по окрестностям, собираю редкие в этом году грибы и удивляюсь странной, какой-то картинной красоте прибалтийского леса. Редко посаженные деревья пропускают огромные массы света, и бродить одной здесь совсем не страшно. Но чаще всего я зависаю у моря. Купаюсь в холодной воде почти весь сентябрь, а когда водичка совсем остывает, просто брожу по берегу, иногда довольно далеко от дома. Осенние штормы выбрасывают на берег кусочки янтаря. Местные такой мелочью не промышляют, но я собираю их с фанатизмом новичка.
Само занятие меня завораживает, фактически представляя собой динамическую медитацию. Голова совершенно свободна, иногда в ней всплывают красивые строчки, но тут же теряются. Я не люблю ковыряться в выброшенном на берег мусоре, хотя именно в нем янтаря больше всего. Мне нравится другой вид охоты – стоять в ледяной воде и смотреть, как волна, плавно накатывая на песок, играет с легкими, прозрачными камушками, норовя снова утянуть их в море. Я включаюсь в игру – выхватываю янтарик и сжимаю его в кулаке. Он такой легкий и теплый, в нем живет солнечный свет, душа леса и сила моря. Он сам – живой огонь, созданный стихиями земли, воды и воздуха. Иногда я медитирую на пустом берегу, потом обязательно посылаю морю свою любовь и иду гулять. Однажды мне показалось, что морю скучно – волны едва шевелили морскую гладь, кораблей не было видно, пляжи обезлюдели, янтарь не выбрасывало на берег, и сборщики не появлялись.