В городе, где нет книжного магазина, а население по большей части весьма не молодое и далекое от Интернета, услуги почты приобретают не понятное мне поначалу значение, особенно в близлежащих поселочках, где нет даже киоска «Роспечати». Люди сидят на скамеечках во дворе и ждут газетку. Это бы сильно умиляло, если бы они при этом не бухали.
Но алкоголь – доступнее, чем печатное слово. И за каждое опоздание тебе могут выговорить, а нередко и пожаловаться начальству. Чаще всего жалуются на пропавшую из не закрывающихся ящиков корреспонденцию. Поначалу я долго извиняюсь, покупаю газетки за свой счет и бегу восстанавливать справедливость. Коллеги посмеиваются. Я прислушиваюсь, как они разруливают подобные ситуации. Слышу, как почтальона ругают по телефону за то, что она все еще не принесла пенсию. Я бы начала объяснять, что мы еще не получили ведомости, спросила бы адрес и примерно прикинула бы, в какое время там буду. Она же кричит:
– У меня пропеллера в жопе нету! – и кладет трубку.
Я ее подкалываю:
– Повторите, пожалуйста, я записываю. Учусь отмазываться.
Все хихикают. Скорее надо мной, чем над ней.
Несколько раз меня спрашивали клиенты, откуда я приехала. Сначала я удивлялась:
– У меня что, говор нездешний?
– Да нет, просто вы очень вежливая!
Удивительно, но мне никто ни разу не нахамил, хотя жалобы и были. Не молодая и далеко не красавица, пренебрегающая в последнее время косметикой (вдруг дождь, а руки заняты, зонта не раскрыть), я получала комплименты от банальных по поводу красоты до совсем неожиданных – «у вас глаза добрые». «Возможно, ведь я вас всех люблю!» – иногда хотелось ответить, но нельзя, есть черта, за которой человек может обмануться, не поняв разницы между вас всех и вас лично. Тяжелобольным я обязательно говорю: «Вы молодцом» или «Держитесь, не сдавайтесь», и они бывают искренне тронуты.
После первого дня раздачи пенсий всю ночь не могу уснуть.
Перед глазами маячат образы: то древнего старичка с живыми глазами, топящего печь по-черному и задыхающегося в дыму, то завшивевшей одинокой старушки в пропахшем мочой разваливающемся бараке, то пожилой пропойцы, у которой тут же отбирают пенсию квартиранты… И всплывают в памяти слова Радищева, путешествовавшего из Петербурга в Москву, которого читала больше сорока лет назад и потому помню не дословно, а по сути: «И взглянул я окрест, и душа моя страданиями людскими уязвлена стала!». Лучше не скажешь! И видят всю эту боль, грязь и нищету только почтальоны да врачи скрой помощи. Никого эти старики не интересуют.
Если бы не эти мелочи, лучшей работы для пенсионеров и искать не нужно. Многочасовая спортивная ходьба на свежем воздухе и радость тех, кому пораньше принес деньги. Вспоминаю лица тех, к кому приходит страховой агент – фактически отнимать (хоть и на нужное дело) деньги. А тут совсем другое: ты – дающая сторона, долгожданная и желанная.
В городе очень много доброжелательных людей, которые искренне пытаются угостить конфеткой или накормить, но время не позволяет хлебать супчик, и вот конфетка на ходу – единственная пища за день.
В такой суете прошла весна, пришло какое-то не типичное, холодное лето. И вот долгожданная весть – дочь с внуком уже купили билеты и скоро приедут. Увольняюсь с работы за день до их приезда. Очень хочется побыть с малышом. https://ridero.ru/books/goluboi_yantar/